Неточные совпадения
Много красавиц в аулах у нас,
Звезды сияют во мраке их глаз.
Сладко любить их, завидная доля;
Но веселей молодецкая воля.
Золото купит четыре жены,
Конь же лихой не имеет цены:
Он и от вихря в степи не отстанет,
Он не изменит, он не обманет.
Этим он не уничтожил хозяйку магазина церковной утвари. В блеске
золота и серебра, среди множества подсвечников, кадил и
купелей, как будто ожил древний золотоглазый идол. И около нее — херувимоподобный отрок, похожий на Диомидова, как его сын.
Рублем или полтиной,
А жаль рубля, хоть
золотою гривной
Дари девиц,
Купаву отдадим.
Старик прослыл у духоборцев святым; со всех концов России ходили духоборцы на поклонение к нему, ценою
золота покупали они к нему доступ. Старик сидел в своей келье, одетый весь в белом, — его друзья обили полотном стены и потолок. После его смерти они выпросили дозволение схоронить его тело с родными и торжественно пронесли его на руках от Владимира до Новгородской губернии. Одни духоборцы знают, где он схоронен; они уверены, что он при жизни имел уже дар делать чудеса и что его тело нетленно.
— Э, Одарка! — сказала веселая красавица, оборотившись к одной из девушек, — у тебя новые черевики! Ах, какие хорошие! и с
золотом! Хорошо тебе, Одарка, у тебя есть такой человек, который все тебе
покупает; а мне некому достать такие славные черевики.
Тетка покойного деда рассказывала, — а женщине, сами знаете, легче поцеловаться с чертом, не во гнев будь сказано, нежели назвать кого красавицею, — что полненькие щеки козачки были свежи и ярки, как мак самого тонкого розового цвета, когда, умывшись божьею росою, горит он, распрямляет листики и охорашивается перед только что поднявшимся солнышком; что брови словно черные шнурочки, какие
покупают теперь для крестов и дукатов девушки наши у проходящих по селам с коробками москалей, ровно нагнувшись, как будто гляделись в ясные очи; что ротик, на который глядя облизывалась тогдашняя молодежь, кажись, на то и создан был, чтобы выводить соловьиные песни; что волосы ее, черные, как крылья ворона, и мягкие, как молодой лен (тогда еще девушки наши не заплетали их в дрибушки, перевивая красивыми, ярких цветов синдячками), падали курчавыми кудрями на шитый
золотом кунтуш.
Вдруг индейца нашли убитым в квартире. Все было снаружи в порядке: следов грабежа не видно. В углу, на столике, стоял аршинный Будда литого
золота; замки не взломаны. Явилась полиция для розысков преступников. Драгоценности целыми сундуками направили в хранилище Сиротского суда: бриллианты, жемчуг,
золото, бирюза — мерами! Напечатали объявление о вызове наследников. Заторговала Сухаревка! Бирюзу горстями
покупали, жемчуг… бриллианты…
Многого, что делается в доме, Галактион, конечно, не знал. Оставшись без денег, Серафима начала закладывать и продавать разные
золотые безделушки, потом столовое серебро, платье и даже белье. Уследить за ней было очень трудно. Харитина нарочно
покупала сама проклятую мадеру и ставила ее в буфет, но Серафима не прикасалась к ней.
— А я думаю, Борис Яковлич, очки себе
купить… дымчатые, в
золотой оправе… да.
— Вот ращу дочь, а у самого кошки на душе скребут, — заметил Тарас Семеныч, провожая глазами убегавшую девочку. — Сам-то стар становлюсь, а с кем она жить-то будет?.. Вот нынче какой народ пошел: козырь на козыре. Конечно, капитал будет, а только деньгами зятя не
купишь, и через
золото большие слезы льются.
Скоро все дело разъяснилось. Петр Васильич набрал у старателей в кредит
золота фунтов восемь да прибавил своего около двух фунтов и хотел продать его за настоящую цену помимо Ястребова. Он давно задумал эту операцию, которая дала бы ему прибыли около двух тысяч. Но в городе все скупщики отказались
покупать у него все
золото, потому что не хотели ссориться с Ястребовым: у них рука руку мыла. Тогда Петр Васильич сунулся к Ермошке.
Смелый был человек и принимал
золото со всех сторон, а после него остались скупщики-мелкота:
купят золотник и обжигаются.
— Недавно на триста рублей всякого платья заказал, — хвастался Кишкин. — Не все оборвышем ходить… Вот часы
золотые купил, потом перстень…
— В лесу починивать?.. Ну будет, не валяй дурака… А ты
купи маленькие вески, есть такие, в футляре. Нельзя же с безменом ходить по промыслам. Как раз влопаешься. Вот все вы такие, мужланы: на комара с обухом. Три рубля на вески пожалел, а головы не жаль… Да смотри, моего
золота не шевели: порошину тронешь — башка прочь.
— Уходи, сделай милость! У меня там, у зеркала, в коробочке от шоколада, лежат десять рублей, — возьми их себе. Мне все равно не нужно.
Купи на них маме пудреницу черепаховую в
золотой оправе, а если у тебя есть маленькая сестра,
купи ей хорошую куклу. Скажи: на память от одной умершей девки. Ступай, мальчишка!
Вот ездит честной купец по чужим сторонам заморскиим, по королевствам невиданным; продает он свои товары втридорога,
покупает чужие втридешева; он меняет товар на товар и того сходней, со придачею серебра да
золота;
золотой казной корабли нагружает да домой посылает.
— Вот как вы все земли-то
купите, вам все и достанется: и уголь, и
золото! Ну, а семейство ваше как?
— Перво дело —
куплю тебе костюм: розовое трико с
золотом… туфли тоже розовые, атласные…
— Истребляют людей работой, — зачем? Жизнь у человека воруют, — зачем, говорю? Наш хозяин, — я на фабрике Нефедова жизнь потерял, — наш хозяин одной певице
золотую посуду подарил для умывания, даже ночной горшок
золотой! В этом горшке моя сила, моя жизнь. Вот для чего она пошла, — человек убил меня работой, чтобы любовницу свою утешить кровью моей, — ночной горшок
золотой купил ей на кровь мою!
Ради шуток, ради веселья, чтобы забавно было жить на земле, чтобы все можно было
купить на кровь — певицу, лошадей, ножи серебряные, посуду
золотую, игрушки дорогие ребятишкам.
И вот, по какому-то наитию, однажды и обратился Александров к этому тихонькому, закапанному воском монашку с предложением
купить кое-какие монетки. В коллекции не было ни мелких
золотых, ни крупных серебряных денег. Однако монашек, порывшись в медной мелочи, взял три-четыре штуки, заплатил двугривенный и велел зайти когда-нибудь в другой раз. С того времени они и подружились.
Купив ягоды и сказав Маланье, что она может идти домой, Екатерина Петровна впала в мучительное раздумье: основным ее предположением было, что не от Валерьяна ли Николаича полился
золотой дождь на старика Власия, которого Катрин знала еще с своего детства и вовсе не разумела за очень богатого мужика, — и полился, разумеется, потому, что у Власия была сноха красивая.
— Другие из скупости
покупают тонкие обручальные кольца, серебряные вызолоченные, а я так не хочу, а чтоб были настоящие
золотые. И я даже хочу вместо обручальных колец заказать обручальные браслеты, — это и дороже, и важнее.
— А учит он, ваша милость, так, что по-нашему выходит
золотой ящик
купи да медный грош положи.
Книг в доме Негрова водилось немного, у самого Алексея Абрамовича ни одной; зато у Глафиры Львовны была библиотека; в диванной стоял шкаф, верхний этаж его был занят никогда не употреблявшимся парадным чайным сервизом, а нижний — книгами; в нем было с полсотни французских романов; часть их тешила и образовывала в незапамятные времена графиню Мавру Ильинишну, остальные
купила Глафира Львовна в первый год после выхода замуж, — она тогда все
покупала: кальян для мужа, портфель с видами Берлина, отличный ошейник с
золотым замочком…
Когда отец женился во второй раз, муштровала меня аристократическая родня мачехи, ее сестры, да какая-то баронесса Матильда Ивановна, с коричневым старым псом Жужу!.. В первый раз меня выпороли за то, что я,
купив сусального
золота, вызолотил и высеребрил Жужу такие места, которые у собак совершенно не принято золотить и серебрить.
На днях ты поедешь в губернский город, закажи себе побольше хорошего платья, попросторнее,
купи дорогие
золотые часы с цепочкой, ну, и прочее…
Общее правило таково: баловать ренегата лишь до тех пор, пока не успеют
выкупать его в помоях; когда же убедятся, что он по уши погрузился в
золото и что возврат в первобытное состояние для него уж немыслим, то ограничиваются скудными подачками и изобильными пинками.
— Прощай! — говорил он, положив руку на плечо Евсея. — Живи осторожно. Людям не верь, женщинам — того больше. Деньгам цену знай. Серебром —
купи,
золото — копи, меди — не гнушайся, железом — обороняйся, есть такая казацкая поговорка. Я ведь казак, н-на…
— Прожил; коньки вот
купил, чепчик. Ни финажки [Затыривать — помогать карманнику, ширмошнику. Плитка — рубль. Соловей —
золотые часы. Часы вообще — собака. Коньки — сапоги. Финажки — кредитки.] в кармане… Глянь-ка, Оська, какой стрюк заполз!
Кучумов (берется за карман). Ах, Боже мой! Это только со мной одним случается. Нарочно положил на столе бумажник и позабыл. Дитя, прости меня! (Целует у нее руку.) Я тебе привезу их завтра на новоселье. Я надеюсь, что вы нынче же переедете. Закажу у Эйнем пирог,
куплю у Сазикова
золотую солонку фунтов в пять и положу туда деньги. Хорошо бы положить все
золотом для счастъя, да такой суммы едва ли найдешь. Все-таки полуимпериалов с сотню наберу у себя.
— Никому не говорите о том, что видели здесь. С тех пор как я
выкупил ее и спаял, вы — первая, которой показываю. Теперь пойдем. Да, выйдем, и я закрою эту
золотую змею.
«Они, — говорилось в челобитной, — стрельцам налоги, и обиды, и всякие тесности чинили, и приметывались к ним для взятков своих, и для работы, и били жестокими побоями, и на их стрелецких землях построили загородные огороды, и всякие овощи и семена на тех огородах
покупать им велели на сборные деньги; и для строения и работы на те свои загородные огороды их и детей их посылали работать; и мельницы делать, и лес чистить, и сено косить, и дров сечь, и к Москве на их стрелецких подводах возить заставливали… и для тех своих работ велели им
покупать лошадей неволею, бив батоги; и кафтаны цветные с
золотыми нашивками, и шапки бархатные, и сапоги желтые неволею же делать им велели.
Из Каслей проехали на Миас, тут уж совсем лафа подошла: в деревне Надыровой у одного башкира мы
купили пуд пять фунтов золота-то.
Ну, мы и ходим по избам да
покупаем, а Аркадий Павлыч придет куда в избу да перстеньком на окошке в стекле и оставит заметочку, значит в перстне-то брильянт был, так он брильянтом-то и запишет, сколько этого
золота купили и когда.
Любовь Гордеевна. Любви
золотом не
купишь.
— Такие, — говорит, — часы у нас, в Ельце, теперь самые модные; а когда ты их заводить приучишься, а я в другой раз приеду — я тебе тогда
золотые куплю и с
золотой цепочкой.
Приехали. Я его упросил, чтобы он хоть здесь отпустил извозчика, что я назад ни за что в другой раз по тем же улицам не поеду. На это он согласился. Меня назвал еще раз дураком, а извозчику дал пятиалтынный и часы мне
купил серебряные с
золотым ободочком и с цепочкой.
— Четвертый год у Марьи живу. Хлеб ем, чего надо —
купит… Не обидит… Не баба —
золото! — прибавил он, внезапно оживляясь. — Даром что порченая… Кабы эта баба да в другие руки…
Что значит
золото? — оно важней людей,
Через него мы можем оправдать
И обвинить, — через него мы можем,
Купивши индульгенцию,
Грешить без всяких дальних опасений
И несмотря на то попасть и в рай.
Когда он воротился в Москву, моряк подал ему отчеты; другие проживаются в путешествии, Михайло Степанович нашел во всем приращение, без всякого труда, без всяких пожертвований почти; он чрезвычайно мало давал моряку. Даже теперь, воротившись из путешествия, он отделался
золотыми нортоновскими часами, которые
купил по случаю и о которых рассказывал моряку, чтоб поднять их цену, что они принадлежали адмиралу Элфингстону.
Аматуров(все это заметивший и уже несколько смущенным голосом). А насчет подарка, извини, мой ангел! Какой случай вышел! Третьего дня я заехал к ювелиру; вижу, один браслет — чудо что такое, в середине яхонт, а кругом на
золотых цветочках изумруды. Денег со мной не было, а он довольно ценный, так что я решился заехать на другой день. Вообрази: приезжаю, а его уже
купили… Я, впрочем, заказал тебе сделать точно такой же… Ты, надеюсь, подождать можешь?
«Что ж? — думала, — быть может, прав лукавый;
Слыхала я: ни почестьми, ни славой,
Ни
золотом блаженства не
купить;
Слыхала я, что надобно любить…
На следующий день Кузьма Васильевич отправился перед обедом в ряды и, настойчиво поторговавшись,
купил крошечный
золотой крестик на бархатной ленточке.
— Меньше половины нельзя, — решительно ответил Стуколов. — У него в Калужской губернии такое же дело заводится, тоже на пятидесяти паях. Землю с
золотом покупают теперь у помещика тамошнего, у господина Поливанова, может, слыхал. Деньги дали тому господину немалые, а епископ своих копейки не истратил.
— То-то и есть! — сказал Стуколов. — Без умелых людей как за такое дело приниматься? Сказано: «Божьей волей свет стоит, человек живет уменьем». Досужество да уменье всего дороже… Вот ты и охоч
золото добывать, да не горазд — ну и
купи досужество умелых людей.
— Мало ль на что, — отвечал Стуколов. — Шурфы бить, то есть пробы в земле делать, землю
купить, коли помещичья, а если казенная, в Питере хлопотать, чтобы прииск за нами записали… Да и потом, мало ль на что денег потребуется.
Золото даром не дается… Зарой в землю деньги, она и станет тебе оплачивать.
А масленник сказал: «Это неправда. Мясник пришел ко мне
покупать масло. Когда я налил ему полный кувшин, он просил меня разменять ему
золотой. Я достал деньги и положил их на лавку, а он взял их и хотел бежать. Я поймал его за руку и привел сюда».
— Можнá, очиннá можнá, — отвечал Субханкулов. — Я болна много
купал, очиннá доволна. Наш ампаратар
золоту мендаль с парсуной давал, красна лента на шея. Гляди!